Россия и война. О «национальной гордости» и пользе поражений - Владимир Ильич Ленин

следующий день не осмелился ни пройти в Диван, ни проследовать, как обычно, под гром пушек и крики «ура» экипажа иностранных военных кораблей в мечеть Топханэ, а Решид-паша, в поисках убежища, бежал из своего собственного дворца в Стамбуле во дворец, смежный с резиденцией султана. На следующий день общественное мнение было несколько успокоено прокламацией султана, которая гласила, что военные действия не будут прекращены.

Эти путаные, малодушные и необъяснимые действия западной дипломатии на протяжении последних мрачных 9 месяцев почти исчерпали терпение публики и возбудили сомнения в искренности британского правительства. Будучи не в состоянии понять мотивы такого долготерпения со стороны западных держав, публика начинает поговаривать о тайных влияниях и усердно распространяются слухи о том, что принц Альберт, супруг королевы, вмешивается в дела исполнительной власти, что он не только сопровождает свою державную супругу на заседания Тайного совета, но также употребляет свое влияние, чтобы контролировать действия его ответственных членов; что, пользуясь возможностью присутствовать на совещаниях королевы со своими министрами, он в то же время поддерживает постоянную и непосредственную связь со всеми иностранными дворами, – в том числе и с русским двором…

К. Маркс

К событиям в Крыму

«Звон колоколов и грохот орудий» – вот чем живет сейчас вся Англия. Кругом ликование, на каждом сколько-нибудь заметном здании, как общественном, так и частном, развеваются английские и французские флаги. В Манчестере та же картина, что и в Лондоне, несмотря на «манчестерскую школу», в Эдинбурге то же, что и в Манчестере, несмотря на шотландскую философию. Ничто не в состоянии сейчас положить конец всеобщему опьянению успехом, даже огромный список убитых, переданный в Лондон по телеграфу. Поражение англичан у Редана и взятие решающего пункта, Малахова кургана, французами – только этот контраст омрачает победные крики и несколько сдерживает самовосхваление. Кто разделяет старый предрассудок – который возник из-за некритического смешения как современных общественных порядков с античными, так и многого другого и состоит в том, что промышленность и торговля якобы уничтожают воинственный характер народа, – тот может сейчас в Англии, даже в ее промышленной метрополии, Манчестере, убедиться в обратном. Дело обстоит очень просто. В современном мире если и не богатство каждого, то во всяком случае национальное богатство растет вместе с ростом труда, в античном мире оно росло вместе с ростом безделья нации. Шотландский экономист Стюарт, опубликовавший свое выдающееся произведение за десять лет до Адама Смита, открыл и развил это положение.

Энтузиазм публики тщетно ищет тем временем пищу в новых телеграфных сообщениях. Они настолько же скудны, насколько первые были богаты. Пелисье пишет, что в Севастополе в руки союзников попало «materiel immense» [ «громадное имущество». – Ред.]. Мы предполагаем, что в их руки попало много старого железа, которое скоро упадет в цене.

Какой оборот примут теперь события, зависит в значительной степени от причин, вынудивших русских так внезапно оставить Южную сторону. Совершенно очевидно, что это решение было принято отнюдь не по чисто тактическим или стратегическим соображениям. Если бы Горчаков считал, что за падением Малахова кургана неизбежно последует сдача Корабельной стороны и города, разве он стал бы возводить в этом предместье столько внутренних оборонительных укреплений? Хотя Малахов курган и занимает командную позицию, все же можно было путем упорной обороны сначала внутренних оборонительных укреплений предместья, а затем и самого города еще на 5–6 недель оттянуть сдачу. Судя по лучшим картам, планам и схемам, с чисто тактической или стратегической точки зрения не было никакой необходимости столь поспешно оставлять позиции, которые до сих пор с таким упорством обороняли. Остаются лишь два возможных объяснения: либо боевой дух русской армии был настолько сломлен, что было нецелесообразным снова оказывать сопротивление за внутренними укреплениями города; либо недостаток продовольствия начал ощущаться не только в городе, но и в лагере; возможно, наконец, что действовали обе эти причины.

Почти непрерывный ряд поражений, которые несла русская армия, начиная с Олтеницы и Четате до сражения на Черной и штурма 8 сентября, не мог не подействовать деморализующе на осажденных, тем более, что значительная часть их была свидетелями поражений на Дунае и под Инкерманом. Русские, правда, не очень впечатлительны и могут поэтому дольше сносить поражения, чем другие войска. Но все имеет свои границы. Слишком длительное сопротивление в осажденной крепости уже само по себе действует деморализующе. Оно сопряжено с тяжелыми испытаниями, трудностями, недостатком отдыха, болезнями и наличием не той острой опасности, которая закаляет, а хронической, которая ослабляет боевой дух. Поражение на Черной, где действовала половина шедшей на помощь гарнизону армии, то есть как раз тех подкреплений, которые должны были спасти Южную сторону, и взятие Малахова кургана, ключевой позиции – эти два поражения должны были довершить процесс деморализации. Поскольку Малахов курган господствовал над мостом, ведущим на другую сторону, и французы могли в любой момент его разрушить, всякое прибытие подкреплений становилось проблематичным и отступление было единственным средством спасения войск.

Что касается недостатка продовольствия, то имеются все признаки того, что он уже начал ощущаться. С прекращением судоходства русских на Азовском море в их распоряжении осталась лишь одна операционная линия, и подвоз вследствие этого уменьшился. И без того огромные трудности перевозки продовольствия, боевых припасов и т. д. через малонаселенные степи, разумеется, еще больше возросли после того, как остался открытым один только путь со стороны Херсона. Транспортные средства, собранные путем реквизиций на Украине и в области Войска Донского, постепенно пришли в негодность, а для близлежащих губерний, уже и без того опустошенных, поставлять взамен их новые становилось все труднее. Перебои в снабжении, очевидно, дали себя знать раньше всего не столько в самом Севастополе, где были созданы большие запасы, сколько в лагере под Инкерманом, в Бахчисарае и в пунктах, через которые следовали подкрепления.

Только этим и можно объяснить тот факт, что две дивизии гренадер, так долго находившиеся в пути и теперь достигшие Перекопа, не продвинулись вперед и не приняли участия в сражении на Черной, а также и то, что хотя большая часть войск, шедших на помощь, не прибыла, русские все же решились на это сражение, располагая армией, крайне недостаточной для выполнения поставленной перед ней задачи.

Если соображения эти правильны, то Горчакову действительно не оставалось ничего другого, как использовать взятие Малахова кургана в качестве благовидного предлога для спасения своего гарнизона.

Ф. Энгельс

Военные силы России

(Из одноименной статьи)

Военные действия на Дунае и в Крыму, как бы много они ни значили для союзников и для лагеря европейского буржуазного